Когда коту делать н**уй – он себе яйцы лижет. (с)

[Seyton 1]

- Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.

Детка.

Блять, тому, кто сказал, что бабам нравиццо эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антонио-Бандеросы сраные?

Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так типя хачю» – тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не ыротычно – реакция нулевая.

- Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.

- Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.

Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой празднек. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.

- Сам дурак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.

Муж оскорбился:

- В жопу?! Нужна мне твоя жопа немытая сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?

Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.

- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?

Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слова простого не скажу. Я ж всё с подъебом…

- В рифмы, бля! – не выдержал муж. Пиздец!

- Хуец. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?

Муж расслабился. До истерик сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.

- Хочу выебать школьницу!

Выпалил, и заткнулся.

Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно бздануть, но не смогла как не пыталась.

Повисла благостная пауза.

- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная жына.

Супруг аж поперхнулся:

- Ты ебанулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А школяркой будешь ты!

Да гавно вопрос! Чо нам дояркам? Нам што свиней резать, што ебацца – лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать!

- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?

Самой уж интересно шо капец.

Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Оксанка, так её муж долго на жопо-еблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в очъко сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто евроф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Оксанкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Оксанка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка оборачивается, а мужж сидит, ржот как лось бомбейский, и сосисечную верёвочку ей показывает. Оксана дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а мужж уссыкаецца, ссукабля: «Где-где… В жопе!» И дефка потом полночи на толчке сидела, сосиску из себя выдавливала.

Потом, кстати,развелись. И сто евраф не помогли.

А тут фсего делоф-то: в писюлетку сыграть!

Ну, значит, (Жорик начал руководить):

- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходишь ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?

- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платиеф висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумеецца, есть.

Парадный.

Охуенный.

Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, и ниибёт.

- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартух на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

Какая, бля, дудка?? Дудка ему нахуя???!

- Халатец спизжу, нехуй делать. Фартух возьму. А дудка зачем?

- Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг. – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёшь? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают.

Крадусь на кухню, там темно как в жопе негра, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.

В прихожей хоть глаз выколи, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спижженную, стыдно сказать, у годовалого сынули, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:

- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

- Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Жора-извращенец, - Входи, детка.

Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:

- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!

- Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначяла.

Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:

- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?

- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.

Вхожу. Тихонько насвистывая на дудочке «Кукарачу» маршырую па-пианерски задорна.

И ахуеваю.

В комнате горит ночник. За письменным столом сидит мужжж... Без трусов но в шляпе. Вернее, в красной бейсболке, в галстуке и в солнцезащитных очках. И что-то ниибаццо увлеченно пишет.

Оборачивается, видит меня, и щерицца:

- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в горн.

- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? – спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.

- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.

Вот эт пиздит сволочь… Трусы он мне постирает, угу! Он и носки свои сроду никогда не стирал. Ссуко.

- Нееее… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.

Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.

За чёрными очками не видно выражения глаз Жоры, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля…

- Замечательно! – шепчет Жорик, - Математика – это наше фсё. Сколько будет трижды три?

- Девять. – Отвечаю, и дрочу дудку.

- Анька! – Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. – ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?

- Очень! – с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися – это вот это, да?

- Да! Да! Да, бля! – орёт Жора, и обильно потеет. – Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.

- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!

- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извергу, - могу платье снять. Школьное.

Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:

- Дай померить фартучек, Маша бля!

Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне – кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы – и я скажу кто вы.

- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. – снимаю фартух, и отдаю Жоре.

Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:

- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мужская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Сникерса, как путана?

Хрюкаю.

Давлюсь.

Отвечаю:

- Конечно, девственна, Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.

Муж снимает очки, и смотрит на меня:

- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.

Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаеццо Жорино барахло, и огрызаюсь:

- А хули ж ты меня сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, бля, десятый класс?!

Жора плюхаецца на стул, и злобно шепчет:

- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо эт такое?

- А нахуя они мне?! – тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!

- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!

- Сам такой!

Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.

- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! – не успокаиваецца муж.

- Это нормально? – вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай, хуеплёт! И спасибо, что тебе не приспичило выебать олика!

- Пожалуйста!

- Ну и всё!

- Ну и всё!

Знатно поеблись. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.

В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:

- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!

Жора, как был – в фартуке на голую дупу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу…

- Вася!Васяяя!! – истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!

- Да кому ты нужна, старая вешалка? – раздался в прихожей голос моего отца.

Голоса Жоры я почему-то не слышала. И мне стало страшно.

- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Фуу! Пакость мерзкая!

Мама отжигала, беспесды.

- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Жоры, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Жорику настал пиздец.

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Жора требовал отпустить его член.

Да вот хуй там было, аха. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя – это очень серьёзно. Жору я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы писдюлей за спижженный халат, и извращённую половую жысь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естессна, такого малодушия и наплевательства Жора мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.

Но вторую годовщину,бля буду, не забуду никогда.

Я б и рада забыть, честное слово.

Но мама… Моя мама…

Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справиццо о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

- Сегодня, как ни странно, меня не били членом по щекам, и не тыкали в глаза дудкой. Стало быть, жива.

Я краснею, и вешаю трубку.

И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на китайском крючке висит белый кухонный фартук.

С помидорами.

Я ж пиздец какая сентиментальная…

[Dominion 0]

Этот рассказ тут на форуме уже 2 раза выкладывали. На самом деле бредятина и ни фига не смешно!

Изменено 21 января, 2009 пользователем Dominion

[Gans 12]

беееееее,фуууууу как неприлично,удалите нафиг

[Dominion 0]

беееееее,фуууууу как неприлично,удалите нафиг

Нафсегда...

[KILL@ 24]

Годик назад на "Я плакаль" вікладівали..... если честно- трєш....

[BASSBIN 0]

Мда уж..бред