Поездка в Альпы - 2108 на Мон Блан!

[LISTER(Guk) 2]

Эльбрус планирую Летом. Ванька 5 тоже хотел. Ну и Брит с Темой.

Значит будет время подготовиться!Если не сложно, напиши список самого необходимого для восхождения. У тебя опыт уже есть то!

[Андрюха_2108 0]

Эх, снова без "сладкого"...

[barmen 0]

ждем продолжения____)))

[KILL@ 24]

Валера.. когда будет следующая порция отчета???

[ValerKat 407]

Значит будет время подготовиться!Если не сложно, напиши список самого необходимого для восхождения. У тебя опыт уже есть то!

Посмотри у меня в отчете, что я брал на восхождение. Ну и добавить туда не мешало бы парочку позиций.

Эх, снова без "сладкого"...

Андрюха, честно, сегодня настроения совсем не было писать.

Валера.. когда будет следующая порция отчета???

Постараюсь сегодня. Вчера Лекс все настроение испортил, и я фильм смотреть пошел.

[ValerKat 407]

Восхождение. Часть 2.

Я шел к подножию, возле которого стояла связка из трех альпинистов. Я запомнил их ярко зеленые куртки, когда еще выходил из вагончика канатки. Получается, что они тоже шли на Мон Блан. И были уже у его подножия. Но они, почему-то стояли, и не двигались. Я довольно быстро их нагонял. Это было даже странно, потому что шел я очень медленно. Когда расстояние между нами не превышало ста метров, альпинисты развернулись, и пошли вниз, мне навстречу. Одного из них держали под руку. Поравнявшись, мы остановились, друг напротив друга, и поздоровались. Немного поговорили. Получалось, что два друга наняли инструктора, что бы взойти на Мон Блан. Одному из них стало плохо, сразу после подъема на Мон Маудит. Они попробовали идти дальше медленно, но, дойдя до подножия Белой Горы, поняли, что выше не поднимутся. Я посмотрел на парня, которого держали под руку, и понял, что ему действительно было плохо. Выглядел он неважно, но держался молодцом, и старался не подавать вида. Потом я перевел взгляд на его друга, который вполне мог идти и дальше, и спросил:

- And as Mount Blanc?

Парень посмотрел на меня грустными глазами, потом отвел взгляд, и проронил

- Next time.

Далее молча, тройка медленно пошла в направлении Мон Маудит, а я ступил на склоны Мон Блана. Больше в этот день людей на склонах гор я не встречал. Остаток подъема и весь спуск, я проделал в полном одиночестве. Ветер тут дул сильнее. Это и неудивительно, ведь не было в округе горы, которая поднималась бы на такую высоту. Тропинку, оставленную альпинистами заметало буквально на глазах. Идти было тяжело. Я начал считать шаги. Попробовал идти 100 шагов, и, останавливаясь, делать 15 глубоких вдохов, выдохов. Получалось слабо. Тогда, я скинул темп до 50 шагов. Уклон был средним. Примерно градусов 50, но идти было непросто. Вскоре я все же выкарабкался на небольшое плато. Дорога тут выполаживалась, а через несколько сот метров снова спускалась вниз, к трещине. Но это уже был не перевал через горный кряж, а это была часть Мон Блана. Просто неровности горного рельефа. Через трещину перебраться особого труда не составило, а дальше оставался только путь вверх, к вершине. Сказать легко, я шел, и пошатывался. Вторая бутылка воды кончилась, а снег, все еще не растаял. Каждый новый шаг давался труднее предыдущего. Довольно скоро я понял, что не могу идти сериями по 50 шагов. Сбросил темп до 30, а потом и до 20 шагов. Каждый раз, сделав 20 шагов, я опирался на ледоруб, и, задыхаясь, глотал огромные порции ледяного воздуха, словно загнанный конь. Легче становилось далеко не сразу. Когда я отсчитывал 15 вдохов, то с трудом заставлял себя продолжить движение, и сделать первый шаг. Непонятно откуда появилась черная птица, которая повисла в воздухе, неподалеку от меня, балансируя на сильном ветру. Смотрелась эта картина, довольно интересно. Крылья у нее были выгнуты в разных направлениях. Причем до упора. И все равно, стабильно висеть в воздухе, у нее не получалось. Было чувство, что она вовсе не летит, а плывет по волнам моря. Качка присутствовала довольно серьезная. Но непонятная черная птица, все же висела, неподалеку от меня, потихоньку поднимаясь вместе со мной. Вспомнилась песня:

- Черный ворон, что ты вьешься, над моею головой.

- Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой.

Я даже попробовал спеть пару строк, но быстро понял, что нужно, или идти, или петь. Совмещать, эти занятия, было как-то проблематично. На высоте 4700 метров, птица пропала, так же внезапно, как и появилась, а я рухнул в снег, и минут десять пытался привести организм в норму. Заставить себя подняться с мягкого, уютного снега, было непросто. Да и делать больше 10 шагов, я уже не мог. Шел я уже наугад, по девственно чистому склону, без намеков на тропу. В лицо ветер швырял снежную крупу, до боли впечатывая кусочки льда, в обгоревшую кожу. А лицо обгорело довольно серьезно. Я это чувствовал, даже через холодный ветер. Помню, что в Киеве, жена мне сказала, что бы я взял ее крем от солнца. Я только отмахнулся, мотивировав это тем, что я этим летом основательно загорел как на море, так и на многочисленных горных вершинах. Вот только вершины, на которых я загорал, лишь немногим превышали 2000 метров. И то не все. Тут же, глядя на измазанные кремом лица альпинистов, я засомневался в правильности того, что я не взял с собой спасительного крема. На их лицах было столько защитного крема, что можно было подумать, как будто они не мазали его на лицо, а просто макали голову в бочку с салидолом. Особенно обильно, вплоть до пирамидок из крема, были вымазаны губы, и кончик носа. Я начинал понимать почему. Отраженный от снега свет особенно сильно припекал губы, и нос. Но вовсе не солнечные ожоги меня сейчас тревожили. Мне ужасно хотелось пить. Просто не передать словами, как хотелось пить. Я готов был петь и танцевать за глоток воды. Шажок, еще шажок, уже даже не на длину ступни, а не ее половину. На высоте 4800, я посмотрел наверх, и увидел финский флажок. Я понял, что это вершина. Саму вершину я не видел, но понимал, что флажок, просто так, посреди дороги не поставят. Оставалось пройти несколько метров. Сейчас я вспоминаю стандартные забеги на Говерлу. В конце подниматься сложновато, и приходится несколько раз отдыхать. Зато, когда поднимаешь голову, и видишь Крест на вершине, то силы прямо таки приходят просто из ниоткуда, и пулей выталкивают тебя на вершину, эти последние несколько десятков метров. Сейчас же, я стоял, опершись на ледоруб, спрятав лицо от солнца и ветра за трепещущимся капюшоном, и смотрел на вершину. Смотрел, и говорил сам себе:

- Ну же, нужно бежать наверх. Вот она, вершина Мон Блана. Крыша Альп. И отвечал сам себе, что сейчас, постою с минутку, и пойду наверх. Так же медленно, и спокойно, я и вышел на вершину. Помнится, что выйдя наверх, я испытал вовсе не бурную реакцию. Просто констатация факта. Вспомнились, чьи то слова:

- Взойдя на вершину Мон Маудит, постойте, несколько минут, и насладитесь красивейшим видом. Потому что, взойдя на Мон Блан, у вас уже не останется сил, любоваться окружающим вас великолепием, и радоваться этой победе. Я стоял и рассматривал вершину. Честно говоря, я ожидал ее увидеть другой. Плоской, что ли. А вершина представляет собой гребень. Острый гребень, и тянется он, чуть ли не сотню метров. А ведь издалека кажется, что у горы ровная макушка. Постояв на вершине несколько минут, я понял, что наверное нужно сфотографироваться. Только вот не было рядом никого, кто смог бы запечатлеть меня на фоне спустившихся на Шамони облаков, и торчащих снежных, и скальных пиков. Пришлось импровизировать. Лопаткой ледоруба, я прочистил небольшую выемку на гребне, и поставил в нее фотоаппарат. Сам фотоаппарат выставил на таймер в 10 секунд, и, отбежав на несколько метров, плюхнулся на снег, подперев голову рукой. Одновременно я старался изобразить обожженными, пересохшими губами, некоторое подобие улыбки, и сделать американский чиииииз прямо в объектив. Вот только объектива я не увидел. Впрочем, как и фотоаппарата. Внутри меня похолодело. Я мгновенно вскочил на ноги, и увидел, как мой фотоаппарат, сдутый с вершины порывом ветра, кувыркаясь и подпрыгивая, летит в сторону Италии. Я аж взвизгнул, и, не понимая, что делаю, помчался по склону, вслед за ним. Фотоаппарат стремительно разгонялся, так же, как разгонялся и я. И хотя мои прыжки были все дальше и дальше, шансов догнать японскую электронику у меня не было. Через несколько секунд, я уже потерял фотоаппарат из виду. Он умчался в направлении множественных трещин на склоне. Умом я понимал, что нужно остановится, и что шансов найти пропажу нет. Но, я не внимал разуму, и мчался вниз гигантскими скачками. Мое движение вниз прекратилось мгновенно. После очередного прыжка, я двумя ногами впился в снежный наст, и не сразу понял, что произошло. Наст прыгнул мне навстречу, и резко дошел до середины тела. То есть я вошел в снег выше, чем по пояс, и повис на локтях. Со стороны могло показаться, что я закопался в сугроб. Но постепенно ко мне пришло понимание, что я, пробив с разбега тонкий ледяной наст, провалился в трещину. Когда я это понял, то стало страшно. А когда пошевелил ногами, и почувствовал под ними пустоту, то еще страшнее. Я зарубился ледорубами, как можно дальше, и потянулся наружу. Потом снова зарубился. Вскоре я вытащил себя на снежную корку. Но вставать я не спешил. Все так же лежа, я полз, держась за ледорубы. Смотреть в трещину из корой только что выполз, я не стал. Я даже разворачиваться в ее направлении не решился. Просто отползал, вверх по склону. По маршруту своих следов. Встал я только метров через двадцать, и посмотрел наверх. А я пробежал приличное расстояние, и теперь снова нужно было подняться на вершину. Снова резко накатила усталость. Но уже не такая сильная, как при штурме последних 100 метров. Я, конечно, отдыхал несколько раз, но вышел на вершину довольно свежим. А наверху на меня неожиданно нахлынули чувства. Я уселся на снег, и разревелся. Причем разревелся в прямом смысле этого слова. До истерики. Аж всхлипывал, сотрясаясь всем телом. При этом я не понимал, что происходит. Почему у меня была такая реакция, я думал уже после спуска. Сказать трудно, чем именно она вызвана. Возможно нехваткой кислорода, а может желанием продолжать лезть выше в горы. А возможно потерей фотоаппарата, который путешествовал со мной по всему миру. Он отслужил верой и правдой. Выдержал просто массу испытаний. Японцы из корпорации Сони, должны гордиться своим творением, которое, в общем-то и не предназначено для суровых условий. А однако этот фотоаппарат очень много повидал за время своей службы. Он падал в раскаленные пески Ливийской Сахары, забивался пылью Турецких гор, восходил на Египетские пирамиды, покрывался солеными кристаллами солевого океана в Тунисе, и крупной красной глиной Атласских гор Алжира, он полностью обмерзал до невозможности выдвинуть объектив на Говерле, при скорости ветра выше 200 км.ч., он погружался в болота Индии, и намокал в воде Индийского океана, он не сдавался, даже когда полностью от липкого пота, запотевал объектив изнутри на вершине Демерджи, и когда падал на острые камни греческого амфитеатра на Кипре, и честно, очень жаль, что он, полностью ободранный, исцарапанный, с облупившимся хромом на боках, грязный, до изменения цвета, но вполне рабочий, остался лежать, где-то на дне Альпийского ущелья. Так же вместе с ним остались лежать и 1200 сделанных мной за эту поездку фотографий. Впрочем, я быстро справился с чувствами, и, достав мобильный телефон, запечатлел окрестные виды, себя, на их фоне, и клубный флаг, трепещущий на ветру. Все фотографии для отчета сделаны именно его камерой. После этого я повернулся параллельно хребту, и пошел вниз. Кстати, тропинка на хребте еще была явственно читаемой. То ли ветер не мог так быстро задуть именно место на хребте, то ли по этому маршруту поднималось намного больше людей, но тропинка была явственной, и даже утоптанной. Хотя, я в принципе замечательно видел цель своего пути, но против натоптанной тропы, я вовсе не протестовал. Идти поначалу было легко и непринужденно. Я перемахнул через две больших снежных шапки, и внизу отчетливо увидел приют Валлот. Он был на высоте 4362 метра. К нему я и направлялся. Я знал, что этот приют необитаем, и что сделан лишь как укрытие от непогоды. Но я надеялся застать там кого-то из альпинистов, и попросить пару глотков воды. Я просто с ума сходил без живительной влаги. Снег в бутылке уже растаял, дав ничтожные 200 миллилитров дистиллированной воды. Но я пока не трогал этот неприкосновенный запас, прекрасно понимая, что идти мне еще предстоит довольно далеко. К тому моменту, когда я вышел к приюту Валлот, я понял, что у меня, помимо обезвоживания, и общего упадка организма, еще очень болят колени. Минут десять, я бегал вокруг двух небольших зданий, пытаясь попасть внутрь. Но не тут то было. Двери были наглухо закрыты. Я даже попытался выломать их ледорубом, но, глядя на его гнущееся жало, понял, что это занятие бесполезно. Пришлось отступить. Я сел возле крыльца, и подкрепившись очередной порцией таблеток, выпил остаток воды. Мне нужна была влага. Нельзя было не обратить внимание на то, что последние несколько часов, я вовсе перестал потеть. Хотя уставал все больше и больше. Это обстоятельство вовсе не радовало. Покинув негостеприимный приют, я сбросил еще сотню метров высоты, и оказался перед пологим подъемом на огромной белой равнине. Это был Доме дю Гутье. Предстоял несложный подъем, и последующий длинный спуск, петляющий между трещинами и хребтами. Поднимаясь, я понял, что мне уже сложно идти как вверх, так и вниз. К тому же, набежали облака, и подул холодный ветер. Я попал в туман из облаков. Видимость упала, а вскоре и тропу замело. Я брел по белой пустыне, руководствуясь только намеками на карте ГПС. А они были весьма условны. Вскоре я понял, что понимаю, лишь условно, в какую сторону мне идти. Временами, в разрывах облаков, я пытался высмотреть направление, в сторону хижины. Но космы облаков неслись быстро, и на миг открыв часть хребта, снова закрывали его в туманном мареве. Я сел на снег, и решил немного подождать. Собственно, времени до заката было не столь и много, но бродить кругами, у меня не было ни желания, ни сил. Лицо было обожжено настолько сильно, что к нему невозможно было прикоснуться. Я встал на карачки, уткнулся лицом в снег, и попытался хоть немного охладить, пылающую кожу. Мне казалось, что снег сразу начнет закипать, как только я уткну в него лицо. Отчетливо представились потоки воды, вытекающие прямо мне в ладони. Пить хотелось настолько сильно, что я открыл рот, и попытался хлебать несуществующую воду. Но по факту, я только грыз ледяные куски, оставляя на них следы крови из растрескавшихся губ. Жевать снег было нельзя. Это знает любой школьник. Жажду он не утолит, а вот десна и горло распухнут, и онемеют. Я усилием заставил себя выплюнуть снег изо рта, и, встав, внимательно посмотрел на карту ГПС. Честно говоря, не знаю, куда бы я забрел, если бы через час облака не разошлись. Я понял, что слишком забрал вправо, и иду в сторону обрыва с трещинами. Пришлось поворачивать, и петлять, по целине, в направлении хребта. Вскоре на горизонте, я заметил свою цель. Это была хижина дю Гутье. Но как же она была далеко. И видно было, что идти, к ней, по прямой, никак не получится. Хребет извивался, и петлял. И я должен был идти по нему, как по ниточке, между трещинами, и обрывами. А время неумолимо двигалось к вечеру. И все же, несмотря на усталость, я не мог перестать любоваться открывающимися видами. Это было просто феноменально. Трещины, разинувшие свои пасти, словно стая голодных акул. Иногда ледоруб, на который я облокачивался при ходьбе, полностью проваливался под снег, и я понимал, что я на снежном мостике, через пропасть. Вытащив ледоруб наружу, отверстие в снегу начинало светиться красивейшим голубоватым светом. Но любоваться им долго не следовало, и я аккуратно проходил дальше. Вскоре мне попались оборванные глыбы льда, оставившие после себя бирюзовые срезы на скалах. Они прямо таки переливались в лучах заката. Вообще, картина снежных гор, под вечер, стала меняться, и преображаться. Ушла белая, снежная рябь, отраженного от снега солнца, так больно режущая глаза, и заполняющая мир, однотонной, ярко белой краской. Сейчас все вокруг ожило, и расцвело дивной палитрой. Словно, искусный художник, то тут, то там поставил невидимой кистью, разноцветные мазки. Даже тени от гор были не черными, а разноцветными. А сами горы, приобрели желтовато лучезарный оттенок, в накинутых мантиях снега, искрящегося голубыми, лазурными, и иссиня черными тонами. Вот вниз устремился язык ледника, отсвечивая багровыми нотками. Под сводами горы, он превратился в ярко красный, и затух в ее тени, тлеющими угольками. Наверх от него поднимался ровный, желтый склон, на краю которого я и шел, любуясь цветовым разнообразием. А внизу, в долине, уже наступили сумерки, скрывая бурную зелень, темной мантией ночи. Словами не передать ту, красоту, которая окружала меня. Впрочем, и фотография не сделает этого в полной мере.

Впереди, уже виднелся недостроенный приют. Тут, по хребту, уже вновь была видна четкая, протоптанная тропа. Тут, вечерами, уже гуляли люди из приюта, и просто из палаток, наслаждаясь окружающей красотой. Да и просто адаптируясь, к предстоящему восхождению. Вскоре, по бокам, на небольших пятачках, в снежных ямах, мне начали попадаться немногочисленные палатки. А спустя еще пятнадцать минут, я свернул к приюту дю Гутье. По снежному склону спустился к его железному полу, и, усевшись под стеной на лавочке, перевел дыхание. Потом, медленно, развязал кошки, спрятал их в мешок, и покачиваясь вошел внутрь. Повернул на шум, и гомон, нашел небольшую лестницу, а поднявшись по ней – вошел в столовую. Внутри было много людей. Я посмотрел на часы, и понял, что как раз было время позднего ужина. Цифры показывали 21.02. То есть, я прошел маршрут, за 12 часов. По дороге успев сбегать на Мон Блан дю Такул, пробежаться за фотоаппаратом, и вновь взойти на Мон Блан, пытаться открыть хижину Валлот, и побродив в тумане, потеряв направление. Приключений за плечами в этот день, было хоть отбавляй. Я стоял, и улыбался обожженными губами, смотря на веселых людей за столами, которым только еще предстояло восхождение на Белую Гору. От моих мыслей меня отвлекла девушка. Она что то недовольно говорила на французском, показывая на пол, и на мои ноги. Поначалу, я не понимал, но потом потихоньку вник, в причину ее недовольства. Среди всех присутствующих, я только один был в ботинках. А над входом в столовую висела надпись, что требуется разуваться. Я как бы был вовсе и не против, но уж очень сильно хотелось пить. Только от волнения, я забыл название воды, на всех языках мира, включая и русский. Я повернулся к девушке, и, запрокинув голову начал посасывать свой большой палец, как будто я пью воду из бутылки. Она удивилась.

- Ю нид а вотер?

- Я только кивнул головой.

- Файф Евро

- Да хоть сто Евро, вырвалось у меня на русском, воды дай только.

И с этими словами, я вынул из кармана мокрую пятиевровую бумажку. Через несколько минут, я уже припал к ледяной, но очень вкусной бутылке воды. Она давала силы, она возвращала к жизни. Я сбежал вниз, нашел пустую ячейку для вещей, и принялся раздеваться. Вскоре, натянув резиновые калоши, я поднялся назад, в столовую, и, усевшись на стуле в углу, начал разглядывать посетителей. Компания была разношерстной. Но веселой. Все разбились по кучкам, и рассказывали друг другу, альпинистские истории. Я пытался вникнуть в суть одной, но моего запаса английского языка явно не хватало, для представления общей картины повествования. Поэтому я пододвинулся поближе к обогревателю, и словно кот, поворачивался к нему то одним, то другим боком. Еще немного, и я бы замурчал. Впрочем вскоре я отогрелся, и накинув куртку вышел на улицу, наслаждаться закатом. Ярко багровое зарево по центру, переходило в желтые тона, которые в свою очередь разгоняли голубую синеву. Внизу, в городе была уже полнейшая чернота, и лишь россыпь далеких огней, указывала на то, что там еще полным ходом бурлит ночная жизнь. Поежившись от ночного холода, я вернулся в столовую, и обратился к уже знакомой девушке с вопросом из одного слова:

- Ваканси?

- Но Ваканси.

Я даже опешил. Хотел уже твердо сказать девушке, что выжить меня на улицу, у них не получится, но тут она сама предложила решение вопроса.

- Слип ин э тэйбл.

- Зис тэйбл?

Я повернулся, и, не понимая, показал на кухонный стол. Время близилось к 23.00, и альпинисты уже разбрелись по спальным помещениям.

- Йес, йес.

Девушка, широко улыбнулась, и побежала в подсобку. Я почухал затылок, и стал думать, как же мне расположиться на кухонном столе. Пока я размышлял над этим вопросом, свет везде потух, и все помещения хижины погрузились в полнейший мрак. Разве что в окне тускло светило, все еще не потухшее багровое зарево. В итоге, я пошел вниз, к ячейке с вещами, постоянно натыкаясь на стены, и взял пуховку, и мешок с кошками. Надел на голову фонарик, и вернувшись назад, постелил пуховку прямо на стол. Покрывало и матрац в одном лице, конечно не ахти какие шикарные, но выбирать не приходилось. Немного повертевшись, выбирая удобную позу, я чуть не рухнул вниз со стола, но в итоге все же, кое как умостился, на жестких досках. Под голову положил баул с кошками, для безопасности набитый мелочами типа бахил, запасной шапки, и перчаток, и забылся в тревожном сне.

[saturn92 0]

дождался)))!!!!!!!!!! Валера спс огромное!!!!!!!

[Андрюха_2108 0]

Спасибо большое!

Очень понравилось!

Ну и ждем окончания с нетерпением, ну по крайней мере я.

[Aleks SM 3]

Валера спасиба! Ждемс окончание

[n_chanter 3]

От фоток дух захватывает!